Александр Гордин
СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ
КАК ИМИТАЦИЯ КУЛЬТУРЫ
Проблемы массовой коммуникации в современном информационном сообществе во многом связаны с развитием информационной культуры. То есть с той ролью, которую играет информация в жизнедеятельности общества и его отдельных членов. Условно информационную культуру можно рассматривать в двух аспектах: во-первых, имея в виду имманентные свойства информации (её количество и форму, скорость передачи и обработки и др.), во-вторых, её социокультурную функцию. Эти два аспекта не просто взаимосвязаны, но и взаимообусловлены. Зацикленность в деятельности человека на любой из них приводит к искажению смысла информационной культуры, вырывая её из контекста культуры общечеловеческой.
Например, без эффективного использования имманентных свойств информации начинаются процессы регресса, для которых характерен крайне нежелательный информационно-деятельностный консерватизм, приводящий к неоперативности, неэффективности, а иногда к нецелесообразности деятельности человека. В том числе и экономической нецелесообразности, что является в некоторых видах деятельности человека определяющим фактором.
А без социокультурной составляющей или недопонимания её важности происходит перерождение культуры в технологию. Важнейший признак этого явления – подмена (в том числе и прежде всего в социальном институте СМИ!) содержания понятия «культура». С точки зрения формальной логики, более широкое по объёму понятие «культура» включает в себя понятия «массовая культура», «информационная культура» и т.п. Этот тип логической связи называется соподчинением и вполне адекватно раскрывает необходимость действительно корректного соотношения в социальной практике этих «культурных» явлений.
Несоблюдение этого соотношения, недопонимание «важности этого момента» приводит к тому, что технократизм мышления самогипертрофируется и начинает доминировать в деятельности общества, искажая социокультурные ценности бытия человека. Так, технологии, выполняющие важные, но всё-таки служебные функции в жизнедеятельности человека, начинают конструировать сознание человека и управлять через это его нормами и ценностями поведения. Главенствующим становится тезис: «что не технологично (не рационально), то не имеет право быть», и происходит стремительное перерождение культуры в технологию [6].
Поэтому именно содержание социокультурной функции информации является сегодня принципиально важным для определения духовно-нравственного развития общества. В связи с этим крайне нежелательна трактовка деятельности средств массовой информации как обыкновенной технологии по поиску, подготовке и распространению информации. Любая информация имеет социокультурно-образовательный смысл уже только потому, что «коммуникация – процесс обмена различного рода сообщениями, в котором субъекты воздействуют на поведение друг друга» [7, с.8].
Для изучения проблем массовой коммуникации в современном обществе важно разобраться, что такое «массовая коммуникация», «человек массы» и «массовое общество». От интерпретации этих понятий, в конечном итоге, зависит, как мы будем понимать содержание понятия «средства массовой информации».
Массовая коммуникация, по утверждению В.В. Касьянова, обладает рядом специфический черт. Она, как правило, однонаправлена. То есть получатель сообщения не имеет возможности «ответить» на него. Это целенаправленное информационное воздействие со стороны «коммуникатора», которое может вызвать разнообразные социально-психологические последствия (поведенческие, установочные и т.п.). В таком случае массовая коммуникация осуществляется специализированными организациями и представляет собой отдельную институциональную сферу профессиональной деятельности. Сообщения адресованы огромной аудитории, состав которой весьма неоднороден (неструктурирован), анонимен и автономен. Отправителями сообщений выступают, как правило, не индивиды, а некие коллективные субъекты (ТВ, РВ, печатные СМИ, политические партии, общественные организации и т.п.). Коммуникация осуществляется с помощью технических устройств, тип которых влияет на характер восприятия сообщений. Массовая информация, как правило, многоканальная (печатный текст, изображение, устная речь). Институты массовой коммуникации многофункциональны. Их задачи выходят далеко за рамки передачи информационных сообщений. В частности, они играют заметную роль в политическом процессе, выполняют важные академические функции, являются одним из наиболее значимых агентов социализации и т.п. [7,с.17].
Из этого мы можем заключить, что массовая коммуникация – это многофункциональное, многоканальное, технологическое, однонаправленное и целенаправленное информационное воздействие коммуникатора(ов) на массового потребителя информации, именуемого аудиторией, отличительными чертами которой являются: анонимность, слабая структурированность (изолированность), бессубъектность (атомизированность) и психологическая (поведенческая, установочная и т.п.) управляемость.
Такой вид коммуникации превращает человека, от природы являющегося «изнутри-ориентированной личностью» (Д. Рисмен), в «человека массы». В философской и социальной науках существует в целом негативная трактовка содержания понятия «масса». «Масса – это атомизированное, неструктурированное, аморфное множество людей, каждый из которых действует на основе собственного выбора и личной инициативы» [7, с.24]. «Масса лишена черт общности… У неё нет никакой социальной организации, никакого корпуса обычаев и традиций, никакого устоявшегося набора правил или ритуалов, никакой организованной группы установок, никакой структуры статусных ролей. Она просто состоит из некого конгломерата индивидов, которые обособлены, изолированы, анонимны… Индивиды отделены друг от друга и неизвестны друг другу… Форма массового поведения парадоксальным образом выстраивается из индивидуальных линий деятельности, а не согласованного действия» [2].
Г. Лебон и Хосе Ортега-и-Гассет считали, что «человек массы» иррационален, враждебен достижениям культуры, избегает ответственности и имеет ничем необоснованные непомерные потребности и запросы. Человек массы, или толпы, склонен к бездумному разрушению и стихийной агрессии. Господство массового человека – синдром одичания. Эпоха господства массового человека – массовое общество – предстаёт в этой концепции как эпоха заката человеческой цивилизации [7, с.24]. По мнению Ханне Арендта, «масса» – это «бесструктурное множество людей, дезориентированных, утративших чувство социальной солидарности, ощущающих угрозу своему благополучию и даже физическому состоянию» [7, с.25]. «Истина в том, – утверждает Х. Арендт, – что массы выросли из осколков чрезвычайно атомизированного общества, конкурентная структура которого и сопутствующее ей одиночество индивида сдерживалась лишь его включённостью в класс. Главная черта человека массы не жестокость и отсталость, а его изоляция и нехватка нормальных социальных взаимоотношений» [1].
Эта нехватка «нормальных социальных взаимоотношений», т.е. отношений, свойственных именно человеческому обществу, создаёт предпосылки для превращения его в «массу», толпу, которая будет легко управляема вожаком стаи или в человеческом обществе харизматичным лидером, который пообещает простые и понятные идеи этой массе, объясняющие причины их бедствий и конкретный, такой же «простой» путь избавления от них.
Опасность массовитизации сознания заключается в том, что она порождает на основе стереотипизации и мифологизации фантомные социально-психологические явления, называемые «симуляцией реальности». Проще говоря, большие массы людей начинают верить в то, чего на самом деле нет и по объективным социально-экономическим причинам быть не может. Мифологемы появляются не на пустом месте. В основе их лежат отдельные достоверные факты, которые гипертрофированы массовым сознанием и доведены до абсурда.
Ещё одна опасность заключается в том, что массовое сознание начинает порождать и закреплять в ценностях и нормах поведения людей свои собственные «информационные продукты» в виде парадоксальных или логически некорректных понятий.
Рассмотрим под этим углом зрения распространённое в научных кругах понятие «массовое общество». На наш взгляд, это неудачное определение Э. Шизла является своеобразным «продуктом», произведённым массовым сознанием, которое (устами нечего не подозревающего учёного) внесло не просто очёредную логическую путаницу в деятельность человека, а направило какую-то часть научного сообщества по ложному пути понимания этого явления, которое по сути «оправдывает» его целесообразность, обосновывая его объективное существование.
Сочетание этих двух слов (имён) в одном понятии логически некорректно. Во-первых, и общество и масса эта некая большая совокупность людей. С этой точки зрения, данное понятие – «массовое общество» – классический образец тавтологии.
Более того, в свете рассуждений о массах Г. Лебона, Г. Тарда и Хосе Ортега-и-Гассета (элитарная концепция) получается, что массовое общество – это совокупность бессубъектных индивидов. По антитоталитарной концепции Х. Аренд, Э. Ледерера, Ж. Бодрийяра, масса, а, следовательно, и массовое общество – это «аморфное образование, функционирующее как гигантская чёрная дыра», масса – «молчаливое большинство, загипнотизированное информацией», насыщенное эмоциями, «которыми следует управлять». Согласно либеральной концепции Р. Итллса и Д. Рисмена, «масса – это пассивное множество полуобразованных людей, объединённых общими интересами в «одинокую» толпу», которую контролирует с помощью различных социально-психологических манипуляций (симуляций реальности, образов, фантомных явлений и т.п.) бюрократический аппарат.
Несмотря на столь критическое отношение к содержанию понятия «масса», появляется демократическая концепция (Д. Бэлл, С. Липсет и И. Шизл), в которой масса рассматривается под «углом развития». Теоретики этой концепции утверждают, что появляется некая новая масса, которая создаётся под воздействием средств массовой информации, массовой культуры, главный потребитель которой многочисленный (массовый) средний класс. Возможность осуществления прогрессивной деятельности такой массы объясняется с позиции теории «общественного спектакля» Й. Хейзинги. Его «человек играющий», по мнению Э.Ф. Макаревича, О.И. Карпухина и В.А. Лукова [8], представитель западной политической системы, в которой «насилие над личностью не столь заметно, потому что несёт в себе элемент игры». Далее они продолжают: «И чем разнообразнее формы и приёмы социальных и политических игр, тем стабильнее, устойчивее социальная система и управляемое массовое общество».
Невооружённым глазом видно, что в вышеприведённой цитате дано описание игровой технологии. Авторы, очевидно, незаметно для себя (в лучшем случае!) говорят о необходимости доминирования технологического компонента над социокультурным в жизни общества [8].
При всём уважении к гипотезе данных исследователей, мы должны заметить, что в свете происходящих сегодня в мире событий данные высказывания о привлекательности западной политической системы выглядят, по меньшей мере, смехотворно. Западные политики «заигрались» с обществом. Их политические технологии, направленные на вовлечение больших масс людей в политические игры, сеют кровь, голод и смерть на Земле. Большое количества людей в мире оскорблено тем, что их воспринимают как материал для организации массовых политических, имеющих экономическую подоплёку шоу. Они совсем не понарошку выходят на улицу и превращаются из «массового общества» просто в массу, т.е. в толпу.
Поэтому никакого социального контроля масс априори не может быть. Это не очень удачная игра слов. Сочинившие термин «социальный контроль масс», т.е. общественный контроль масс, попали в ту же логическую ловушку, которая представляет из себя абсурдную конфигурацию – «общественный контроль толпы». В лучшем случае можно было бы рассуждать по этому поводу о «контроле общества над массами». Но в данный момент, очевидно, в силу неразвитости человеческого общества это означает контроль какой-то части общества (партии, бюрократического аппарата) над массами, которые вышеупомянутые исследователи и их сторонники «игриво» называют «массовым обществом».
Во-вторых, «массовое общество», с точки зрения формальной логики и филологии, может изучаться как оксюморон. То есть художественный троп, содержание которого формируется двумя противоположными по смыслу именами, объединёнными в одном понятии. Например, «живой труп». Вряд ли реальная социальная деятельность человека удачное место для такого рода филологических упражнений. А противопоставление смыслов, содержащихся в понятиях «масса» и «общество», совершенно очевидно. Об этом противопоставлении сказано лучшими умами человечества от Аристотеля и Сократа до Гегеля и Маркса достаточно много и полно [9].
Гораздо интереснее вспомнить, что по мере рационализации мышления человек уже как продукт технократического общества в лице некоторых своих представителей начал говорить о том, что общество – совокупность абстрактных индивидов. К. Маркс как типичный представитель этой совокупности, попытался поставить точку, утверждая, что: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых индивиды находятся друг к другу» [4]. «Точку», как известно, поставить не удалось, даже когда в 20-м веке на основе этой «классической мысли» было сформировано советское общество, которое действительно (по крайней мере, его большинство) не представляло собой индивидуально мыслящих и действующих людей. Именно в СССР в глобальном масштабе была осуществлена попытка превратить общество в некую бессубъектную совокупность людей, сознанием которых легко манипулировать, руководя их жизнедеятельностью. Чем это закончилось – хорошо известно.
На наш взгляд, общество либо есть, либо его нет. Промежуточного или гибридного состояния общества в практике социальной деятельности человека быть не может. Подобно тому, как не может быть гибридного состояния, например, семьи – главного социального института. Все отклонения и попытки изменить содержание этих двух фундаментальных в жизни человека понятий – извращение социального бытия человека, попытка превратить его в нечто иное.
Общество – это большая совокупность субъектных личностей, которые добровольно отказываются от своей автономности ради организации (структуризации) общей жизнедеятельности на основе единой системы ценностей и норм поведения. Соответственно, та совокупность людей, в которой личность теряет свои субъектные характеристики, не может иметь общие ценности и нормы поведения. Поведение такой массы бессознательно, подвержено воспроизводству образцов поведения большинства и чувственному, некритическому восприятию действительности. Такая совокупность людей и называется массовым обществом. Ценностными установками и поведением такого «общества» легко манипулировать с помощью средств массовой информации, массового образования и тому подобных внеколлективных форм психологического воздействия. Такое массовое оболванивание порождает одно из самых уродливых явлений современного бытия человека – массовую культуру. То есть имитацию культуры, которая мыслится не как социальное явление, способствующее духовному росту личности, а как «служанка», обслуживающая сиюминутные массовые утилитарные потребности людей. «Это и есть, – как справедливо замечает Виктор Парус, – культурная катастрофа. И речь не о том, что какие-то ценности разрушены или отброшены. Речь о «вырождении» ценностей как таковых, об отказе от самого понятия культуры как того, что образуется духовными универсалиями» [3].
И ещё одна, на наш взгляд, важная реплика. Приёмы воздействия на массовое сознания, которые лежат в основе управления поведением и ценностями больших масс людей, не случайно названы социальными психологами внеколлективными. Коллективом, как высшей формой социальной организации людей, такими приёмами управлять невозможно… Невозможно, потому что массовое сознание отличается от общественного сознания так же, как толпа от общественного собрания, массовая аудитория от публики. По сути, общество – это очень большой коллектив людей, каждый из которых, оставаясь индивидуальностью, подчиняется единым законам общественного бытия (общежития) и несёт персональную социальною ответственность за его целостность, сохранность, самоорганизацию, самоуправляемость и самовоспроизводство. Словом, один за всех и все за одного.
По логике вещей для регулирования жизнедеятельности такого «коллектива», действительно, необходимы эффективные средства межличностной и общественной коммуникации. Именно общественной, а не частной или того хуже массовой коммуникации. По какому-то недоразумению или злому умыслу их, увы, весьма точно называют в современном «обществе» – «средствами массовой информации». И, как говорится, вполне заслужено… Потому что такие СМИ, действительно, несмотря на все хитроумные имитации (симуляции) обратной связи, остаются однонаправленными!
Только общественные коммуникативные сети способны выполнять декларируемые (в лучшем случае избирательно выполняемые!) современными СМИ такие важные социальные функции, как: интегративная, формирование общественного мнения, поддержание культурной и национальной идентичности, информационная, функция политического (лучше сказать, «социального» – прим. автора) участия, социализирующая [7, с.28-33].
Подавляющее большинство современных СМИ не стремятся не то что бы выполнять, даже осмыслить должным образом эти функции. В современной социально-психологической литературе описано множество случаев, когда вышеозначенные функции сводятся современными СМИ к одной – управлению т.н. «массовым обществом» с помощью изощрённых приёмов манипуляции их сознанием и поддержания в нём состояния «толпы». То есть «недифференцированного множества», противостоящего классу или какой-либо иной однородной группе людей (Г. Блумер); «синонима невежества» – приверженности к вульгарному стандарту (Х. Ортега-и-Гассет); «механизированного общества» – символа превращения человека в аппарат, дегуманизированного элемента технологии (К.Г. Юнг и другие немецкие философы и социологи); «бюрократизированного общества», расчленённого организацией современного производства, которое порождает «функциональную рациональность» с её управленческой иерархией, сложившейся практикой принятия решений наверху (Г. Зиммель, М. Вебер, К. Мангейм, Р. Липс, Д. Рисман); «трудящегося, трудового народа» (В.И. Ленин и другие марксисты 20 века) [5].
Подобного рода размышления наталкивают на мысль, что усердно декларируемая именно средствами массовой информации «развитых стран» мифологема о якобы существующем у них демократическом обществе, состоящем из образованных (!) и свободных (!!), личностей, не более чем красивая фраза или, говоря словами Виктора Паруса, «культурная имитация».
Библиографический список:
1. Арендт. Истоки тоталитаризма. – М.: ЦентрКом, 1996. – С.422
2.Блумер. Г. Коллективное поведение // Американская социологическая мысль: тексты. – М.: Изд-во МГУ, 1994. – C. 185
3. Гордин А.И. Социально-педагогические эффекты общественно-образовательной деятельности сибирской литературной газеты: монография. – Иркутск: Изд-во ВСГАО, 2011. – с. 230-231
4. Маркс К и Энгельс Ф., Соч., т.46, ч. 1. С.214
5. Немировский В.Г., Невирко Д.Д. Социология человека: От классических к постнеклассическим подходам / Изд 2-е, переаб. и доп. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. – С.189
6. Негодаев И.А. Информатизация культуры. – Ростов-на-Дону, 2002. – С.204-267
7. Социология массовой коммуникации : учеб пособие / В.В. Касьянов. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2009.
8. Социальный контроль масс : учеб. пособие для вузов / Э.Ф. Макаревич, О.И. Карпухин и В.А. Луков. – М.: Дрофа, 2007. – 429 c.
9. Философский энциклопедический словарь. – М.: Изд-во «Советская энциклопедия
Авторские права защищены: ссылка на сайт или первоисточник обязательна. Первоисточник: Гордин А. Средства массовой информации как имитация культуры // Народное обозрение / научно-популярный художественно-публицистический альманах – Иркутск: «Репроцентр А1», № 2. – 2015. – С.10